Химия смерти

– Прошу вас, пожалуйста.

– Сожалею, доктор Хантер, и тем не менее мне кажется, вы сами не понимаете, о чем просите. Это же вмешательство в полицейское расследование. https://avtoroom.ru срочный выкуп кредитных авто.

– Нет, речь идет о спасении человеческой жизни! – чуть ли не закричал я, а потом добавил уже спокойнее: – Прошу вас. И не ради меня. Несколько дней назад Дженни Хаммонд сидела в церкви, где вы говорили о необходимости хоть что-то сделать. Может быть, она еще жива, но это ненадолго. У нее нет . я даже не могу .

Слова застряли в горле. Скарсдейл же молча наблюдал за мной. Тогда я просто покачал головой и повернулся, чтобы уйти.

– Почему вы думаете, что Карл Бреннер станет меня слушать?

Помедлив секунду, чтобы прийти в себя, я взглянул ему в лицо.

– Ведь с вашей подачи началось патрулирование. Он скорее обратит внимание на вас, а не на меня.

– Третья жертва . – медленно сказал он. – Вы ее знали?

Я только кивнул. Скарсдейл еще с минуту смотрел мне в лицо. В глазах священника читалось нечто совсем незнакомое. Потребовалось время, чтобы понять, что это такое: сострадание. А потом исчезло, уступив место его обычному высокомерию.

– Хорошо, – согласился он.

Мне еще не доводилось бывать у Бреннеров, хотя не заметить их дом – дело почти невозможное. Своего рода местная достопримечательность, он располагался в миле от поселка, на самом конце грунтовой дороги, изъеденной рытвинами летом, а все остальное время года залитой лужами и непролазной грязью. Раньше близлежащие поля были осушены и использовались как сельхозугодья, но к настоящему моменту они мало-помалу начинали возвращаться в первобытное, дикое состояние. В самом центре, в окружении мусора и всяческой рухляди, стоял дом. Высокое полуразвалившееся сооружение, не имевшее, кажется, ни единой прямой линии или угла. Год за годом к нему добавлялись пристройки, а точнее, ветхие сараи, лепившиеся к стенам будто пиявки. Кровля, залатанная кусками гофрированной жести, резко контрастировала с образчиком модернового стиля – гигантской спутниковой тарелкой.

Во время нашего короткого путешествия Скарсдейл не проронил ни слова. В тесной кабине еще сильнее ощущался какой-то затхлый, кисловатый запах его одежды. Покачиваясь на ухабах и выбоинах, «лендровер» продвигался к дому Бреннеров. Навстречу, заливаясь остервенелым лаем, выскочила собака, но подойти ближе не решилась. Мы вышли из машины, и я энергично постучал по входной двери, сбивая с нее ошметки старой краски. Почти тут же нам открыла изможденная женщина, в которой я признал мать Карла Бреннера.

Длинные космы седых волос, бледная кожа. Она выглядела до болезненности худой, словно из нее высосали саму жизнь. Да так, наверное, оно и есть, если принять во внимание характер детей, которых она ставила на ноги в одиночку. Несмотря на жару, женщина была одета в кофту ручной вязки поверх выцветшего платья. Пощипывая складки одежды, она молча нас разглядывала.

– Меня зовут доктор Хантер, – сказал я. Скарсдейла же представлять не требовалось. – Карл дома?

Казалось, она не услышала моего вопроса. Только я собрался повторить его вновь, как женщина сложила на груди руки.

– Он в постели.

Слова вылетели очень быстро, а тон, которым они были произнесены, свидетельствовал об агрессивности и вместе с тем нервозности.

– Нам надо с ним поговорить. Это очень важно.

– Ему не нравится, когда его будят.

Скарсдейл шагнул вперед.

– Это не займет много времени, миссис Бреннер. Однако действительно очень важно, чтобы мы поговорили.

Она неохотно отодвинулась, давая нам пройти.

– Обождите в кухне. Я схожу за ним.

Первым вошел Скарсдейл. Я последовал его примеру и очутился в грязной прихожей. Пахло старой мебелью и чем-то жареным. Запах пригоревшего масла стал сильнее, когда мы добрались до кухни. В одном углу показывал какое-то музыкальное шоу небольшой телевизор. За столом, перед пустыми тарелками, ссорились дети-подростки: мальчик и девочка. Рядом, положив на табурет забинтованную ногу и с недопитой чашкой чая в руке, сидел Скотт Бреннер, увлеченный телепередачей.

Завидев нас, все умолкли.

– Доброе утро, – сказал я Скотту, испытывая некоторую неловкость.

Из памяти совершенно вылетело, как зовут его младших брата и сестру. Впервые начали закрадываться сомнения в том, правильно ли я делаю, придя в чужой дом, чтобы обвинить человека во лжи. Впрочем, прав я или нет, без этого не обойтись, поэтому усилием воли я отбросил неуверенность и колебания.

Дом заполнила тишина. В центре комнаты стоял Скарсдейл, невозмутимый как статуя. Дети не отрываясь смотрели на нас, а Скотт упорно разглядывал собственные коленки.

– Ну как ваша рана? – спросил я, чтобы прервать затянувшуюся паузу.

– Ничего, – ответил он, посмотрев на ногу и пожав плечами. – Так, побаливает .

Copyright © 2025 - All Rights Reserved - www.chemicalnow.ru