ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ДОСТОИНСТВО
Политика выведения будущих людей окажется весьма сложной. До сих пор левые в массе были противниками клонирования, генной инженерии и прочих биотехнологий подобного рода по разным причинам, в том числе из-за традиционного гуманизма, экологической обеспокоенности, подозрительности по отношению к технологиям и корпорациям, которые их создают, а еще — из страха перед евгеникой. Левые всегда старались принизить важность наследственности в определении человеческой судьбы в пользу воздействия среды. Чтобы люди левых настроений сделали поворот "кругом" и стали поддерживать генную инженерию для обездоленных, они сначала должны признать, что тены играют важную роль в определении интеллекта и других человеческих качеств.
В Европе левые более враждебны к технологиям, чем в Северной Америке. В основном эта враждебность питается более сильными экологическими движениями, которые, например, вели кампанию против генетически модифицированных продуктов. (Перейдут ли определенные формы радикального энвиронментализма во враждебность к биотехнологиям человека, еще предстоит увидеть, Некоторые энвиронменталисты считают, что защищают природу от людей, и их больше волнуют угрозы природе вообще, чем природе человека.) В частности, немцы очень чувствительны ко всему, что носит привкус евгеники. Философ Петер Слотердийк в 1999 году вызвал бурю протеста, когда предположил, что скоро для людей станет невозможно отказаться от мощи выбора, которую открывает для них биотехнология, и что от вопроса выведения чего-то "за пределами" человека, поднятого Ницше и Платоном, уже нельзя будет отмахнуться. Его осудил, среди прочих, социолог Юрген Хабермас, который в другом контексте выступил и против клонирования человека.
С другой стороны, есть некоторые левые, вставшие на защиту генной инженерии. Джон Ролз в "Теории справедливости" утверждает, что неравное распределение природных способностей несправедливо по сути. Так что последователь Ролза должен желать воспользоваться биотехнологией, чтобы уравнять шансы людей, поднимая с помощью генетики нижний уровень общества, если предположить, что такие вопросы, как безопасность, цена и прочее, удастся решить. Роналд Дворкин выступил в пользу права родителей генетически модифицировать своих детей на основе более широкой концепции защиты самостоятельности, а Лоренс Трайб высказался в том смысле, что запрет на клонирование был бы несправедлив, потому что создал бы дискриминацию против тех детей, которые были клонированы вопреки.
Невозможно сказать, какой из этих двух радикально отличных сценариев — растущего генетического неравенства или растущего генетического равенства — окажется более вероятным. Но если технологическая возможность биомедицинского усовершенствования будет реализована, то трудно придумать, почему растущее генетическое неравенство не станет одним из главных противоречий в политике двадцать первого века.
Человеческое достоинство возвращается
Отрицание концепции человеческого достоинства — то есть идеи, что есть в человеческой расе нечто уникальное, дающее каждому представителю этого вида более высокий моральный статус, чем любому предмету остального мира — ведет нас на очень опасный путь. В конце концов мы, быть может, вынуждены будем по нему пойти, но если так, то ступать на него надо с открытыми глазами. И Ницше — куда лучший проводник на этой дороге, чем легионы специалистов по биоэтике и поверхностных университетских дарвинистов, которые сегодня склонны давать нам нравственные советы по данному поводу.
Чтобы избежать следования по этой дороге, нам надо еще раз оглянуться на понятие человеческого достоинства и спросить, есть ли способ защитить эту концепцию от ее хулителей, и такой, чтобы он был совместим с современной наукой и при этом отдавал должное полному значению особости человека. Я думаю, что такой способ есть.
В отличие от многих консервативных протестантских конфессий, которые продолжают держаться креационизма, католическая церковь к концу двадцатого века нашла компромисс с теорией эволюции. В 1996 году в послании Папской академии наук Папа Римский Иоанн Павел Второй поправил энциклику Пия Двенадцатого "Humani generis", в которой говорилось, что дарвиновская эволюция — серьезная гипотеза, но до сих пор не доказанная. Папа объявил:
Сегодня, почти полвека спустя после публикации энциклики, новое знание привело к пониманию, что теория эволюции — более чем гипотеза. Нельзя не заметить, что эта теория все более принимается исследователями по мере появления новых открытий в различных областях знания. Совпадение результатов работ, не намеренное и не сфабрикованное, само по себе есть серьезный аргумент в пользу этой теории.
Но Папа еще сказал, что хотя Церковь и может признать ту точку зрения, что человек произошел от животных, имеется "онтологический скачок", который происходит где-то в этом эволюционном процессе. Душа человека есть нечто, непосредственно созданное Богом, следовательно: "теории эволюции, которые, согласно философским учениям, их вдохновившим, считают, будто разум возникает из сил живой природы или как простой эпифеномен таковых, несовместимы с истиной о человеке". И еще Папа добавил: "не могут они служить и основой для достоинства личности".
Смотрите также
Особенности химической формы развития материи
Окружающий
нас материальный мир един и вместе с тем многообразен. Опираясь на данные
частных наук, научная философия изучает наиболее общую структуру мира.
С позиций научной философии реа ...
Планирование дискриминирующих экспериментов
Для дискриминации гипотез используют
эксперименты различного типа.
Химические эксперименты. Различные
тестовые реакции часто позволяют определить вероятность участия того или иного
вещес ...